23.02.2013 в 02:04
Пишет Jotunnsdottir:Оригинал взят у abolenkin в О мужском
Пришло время сказать несколько слов про дохлых овец. Этой животрепещущей теме, а также мужской моде и вопросам уместности чистого стиля посвящена свежая журнальная колонка.
Фото Влады Красильниковой
Умолчания дохлых овец/ Dead Lamb Walking
читать дальшеПару месяцев назад я был приглашен на бутиковый показ в приятнейшее место. Да что уж там – на дружеский показ. Атмосфера была не просто располагающей; она напоминала ранние показы Маржелы, на которых публика набивалась в слабоосвещенные подвалы, все сидели друг у друга на головах, считали себя творцами будущего и ничуть не жалели о неудобствах. По большому счету, неудобство в тот вечер было одно: что сказать милейшим хозяевам после показа. На этот момент об интерьере европейского уровня и о культовых марках было уже сказано все. Оставалось говорить о стилизации показа, а именно она и представляла проблему.
В середине 90х за такие вещи я был готов отдать пару пальцев. Бельгийцы и японцы так увлеченно делали вид, что слов «маркетинг», «понятность» и «красивость» не существуют на свете, что поневоле хотелось им верить. И эту веру оплачивать. Вы, разумеется, знаете этот стиль – будто дохлую овцу на несколько месяцев закопали в землю, после чего ее обнаружил землекоп-имбецил и натянул остатки прямо поверх своей робы. Концептуальность дополняется многочисленными ритуальными действиями, требующих массы внимания и ремесленных навыков. Это очень трогательно, выглядит на редкость независимо и лет двадцать назад казалось будущим моды. Однако за это время дохлая овца… - как бы это сказать… – несколько перележала.
Тем вечером я сидел на коленях у знакомого редактора самого престижного мужского журнала о моде. Как только наша вынужденная близость стала чуть менее близкой и мы смогли говорить, сказано было одно и то же: «работа стилиста-убийцы». Его увлеченность все этими неприглаженными решениями можно понять. Но в чистом, беспримесном, виде она производит удручающее впечатление. Вернее, заставляет задуматься о выброшенных (очень существенных) деньгах. Никакой иронии, никакой игры, ни малейшего контраста – сплошная серьезность землекопа при встрече с живописными останками. Вриланд по схожему поводу вещала: "Не бойтесь быть вульгарными, бойтесь быть скучными".
Надо заметить, что дело тут вовсе не в овце. В последнее время чистый стиль в любом виде вызывает подозрение на уровне инстинкта. Попробуйте проанализировать первое свое впечатление от встречи с человеком в костюме-тройке, белой сорочке и одноцветном галстуке. Если ремень-запонки-носки-обувь тоже никак не проявляют индивидуального вкуса, отхода от нормы, то первое, что приходит сейчас на ум, это сотрудник службы безопасности (или дорого похоронного бюро). Симпатию это может вызвать только у фетишистов.
Примеры неуместности для современного глаза одежды без игры и отхода от правил можно продолжать бесконечно. Слишком тщательно соблюденный дресс-код, сценические костюмы Надежды Кадышевой или Анны Дело Руссо, российские героини зарубежной светской хроники, Жаклин Кеннеди в первом браке, бутафорские казаки или ряженые дворники, приодетые для съемок с московским градоначальником, – фальшь таких образов ощущается незамедлительно. При этом создать идеальный по чистоте «замороженный» образ, на манер Магритта, тоже мало кому удается. Похоже, что «говорить через вещи» становится все затруднительнее для правильного понимания. Куда правильнее это делать при помощи указаний, от каких именно правил вы решили отказаться. Как, например, происходит с "рукоделием дембелей" - оксюромон, но какой органичный!
Понятно без пояснений, что излишняя ироничность, когда всякое высказывание незримо несет вокруг себя кавычки, за последние годы набила оскомину. Теперь перед словом «модернизм» впору ставить две приставки «пост-« подряд. Совершенно недостаточно разрушить стандарт, на это место приходится устанавливать свой собственный, приспособленный к частным обстоятельствам. Жизнь это, конечно же, не облегчает – приходится непрерывно думать о ненужных ранее тонкостях. С другой стороны, рассматривая платки и шарфы, к примеру, в шоу-руме Roeckl, я неизменно ощущаю, что без лишних хлопот попал в мой собственный парадиз.
Фото и выкладка Екатерины Венедиктовой и Юлии Ефимовой. Как раз составил в учебных целях из собственных вещей натюрморт с Roeckl-овским шарфом.
Значимость аксессуаров и игровой комплектации становится тем выше, что «основные» вещи костюма говорят все сдержаннее, на уровне деталей силуэта или фактур ткани. Тем больше желания дополнить все эти двубортные модели последних показов, абрис которых комично стремится к хоккейному свитеру, чем-нибудь совершенно не предусмотренным автором. И, желательно, откровенно немодным, чтобы всеми силами избежать сходства с посетителями Pitti Uomo. Впрочем, этим последним для бизнеса гораздо важнее своей одеждой говорить, а не умалчивать. Что отнюдь не возвращает привлекательность культу дохлой овцы.
URL записиПришло время сказать несколько слов про дохлых овец. Этой животрепещущей теме, а также мужской моде и вопросам уместности чистого стиля посвящена свежая журнальная колонка.
Фото Влады Красильниковой
Умолчания дохлых овец/ Dead Lamb Walking
читать дальшеПару месяцев назад я был приглашен на бутиковый показ в приятнейшее место. Да что уж там – на дружеский показ. Атмосфера была не просто располагающей; она напоминала ранние показы Маржелы, на которых публика набивалась в слабоосвещенные подвалы, все сидели друг у друга на головах, считали себя творцами будущего и ничуть не жалели о неудобствах. По большому счету, неудобство в тот вечер было одно: что сказать милейшим хозяевам после показа. На этот момент об интерьере европейского уровня и о культовых марках было уже сказано все. Оставалось говорить о стилизации показа, а именно она и представляла проблему.
В середине 90х за такие вещи я был готов отдать пару пальцев. Бельгийцы и японцы так увлеченно делали вид, что слов «маркетинг», «понятность» и «красивость» не существуют на свете, что поневоле хотелось им верить. И эту веру оплачивать. Вы, разумеется, знаете этот стиль – будто дохлую овцу на несколько месяцев закопали в землю, после чего ее обнаружил землекоп-имбецил и натянул остатки прямо поверх своей робы. Концептуальность дополняется многочисленными ритуальными действиями, требующих массы внимания и ремесленных навыков. Это очень трогательно, выглядит на редкость независимо и лет двадцать назад казалось будущим моды. Однако за это время дохлая овца… - как бы это сказать… – несколько перележала.
Тем вечером я сидел на коленях у знакомого редактора самого престижного мужского журнала о моде. Как только наша вынужденная близость стала чуть менее близкой и мы смогли говорить, сказано было одно и то же: «работа стилиста-убийцы». Его увлеченность все этими неприглаженными решениями можно понять. Но в чистом, беспримесном, виде она производит удручающее впечатление. Вернее, заставляет задуматься о выброшенных (очень существенных) деньгах. Никакой иронии, никакой игры, ни малейшего контраста – сплошная серьезность землекопа при встрече с живописными останками. Вриланд по схожему поводу вещала: "Не бойтесь быть вульгарными, бойтесь быть скучными".
Надо заметить, что дело тут вовсе не в овце. В последнее время чистый стиль в любом виде вызывает подозрение на уровне инстинкта. Попробуйте проанализировать первое свое впечатление от встречи с человеком в костюме-тройке, белой сорочке и одноцветном галстуке. Если ремень-запонки-носки-обувь тоже никак не проявляют индивидуального вкуса, отхода от нормы, то первое, что приходит сейчас на ум, это сотрудник службы безопасности (или дорого похоронного бюро). Симпатию это может вызвать только у фетишистов.
Примеры неуместности для современного глаза одежды без игры и отхода от правил можно продолжать бесконечно. Слишком тщательно соблюденный дресс-код, сценические костюмы Надежды Кадышевой или Анны Дело Руссо, российские героини зарубежной светской хроники, Жаклин Кеннеди в первом браке, бутафорские казаки или ряженые дворники, приодетые для съемок с московским градоначальником, – фальшь таких образов ощущается незамедлительно. При этом создать идеальный по чистоте «замороженный» образ, на манер Магритта, тоже мало кому удается. Похоже, что «говорить через вещи» становится все затруднительнее для правильного понимания. Куда правильнее это делать при помощи указаний, от каких именно правил вы решили отказаться. Как, например, происходит с "рукоделием дембелей" - оксюромон, но какой органичный!
Понятно без пояснений, что излишняя ироничность, когда всякое высказывание незримо несет вокруг себя кавычки, за последние годы набила оскомину. Теперь перед словом «модернизм» впору ставить две приставки «пост-« подряд. Совершенно недостаточно разрушить стандарт, на это место приходится устанавливать свой собственный, приспособленный к частным обстоятельствам. Жизнь это, конечно же, не облегчает – приходится непрерывно думать о ненужных ранее тонкостях. С другой стороны, рассматривая платки и шарфы, к примеру, в шоу-руме Roeckl, я неизменно ощущаю, что без лишних хлопот попал в мой собственный парадиз.
Фото и выкладка Екатерины Венедиктовой и Юлии Ефимовой. Как раз составил в учебных целях из собственных вещей натюрморт с Roeckl-овским шарфом.
Значимость аксессуаров и игровой комплектации становится тем выше, что «основные» вещи костюма говорят все сдержаннее, на уровне деталей силуэта или фактур ткани. Тем больше желания дополнить все эти двубортные модели последних показов, абрис которых комично стремится к хоккейному свитеру, чем-нибудь совершенно не предусмотренным автором. И, желательно, откровенно немодным, чтобы всеми силами избежать сходства с посетителями Pitti Uomo. Впрочем, этим последним для бизнеса гораздо важнее своей одеждой говорить, а не умалчивать. Что отнюдь не возвращает привлекательность культу дохлой овцы.